Когда съели лебедей, слуги вышли и возвратились с тремя сотнями жареных павлинов, которых распушенные хвосты качались над каждым блюдом в виде опахала. За павлинами следовали кулебяки, курники, пироги с мясом и сыром, блины всех возможных родов, кривые пирожки и оладьи.
Пока гости кушали, слуги разносили ковши и кубки с медами: вишневым, можжевеловым и черемховым. Другие подавали разные иностранные вина: романею, рейнское и мушкатель.
Обед продолжался… Слуги, бывшие в бархатной одежде, явились теперь все в парчовых доломанах. Эта перемена платья составляла одну из роскошей царских обедов. На столе сперва поставили разные студени, потом журавлей с пряным зельем, рассольных петухов с имбирем, бескостных кур и уток с огурцами. Потом принесли разные похлебки и трех родов уху: курячью белую, курячью черную и курячью шафранную. За ухою подавали рябчиков со сливами, гусей с пшеном и тетерок с шафраном.
Тут наступил прогул, в продолжение которого разносили гостям меды: смородинный, княжий и боярский, а из вин: аликант, бастр и мальвазию.
…Уж более четырех часов продолжалось веселье, а стол был только во полустоле. Отличилися в тот день царские повара. Никогда так не удавались им лимонные кальи, верченые почки и караси с бараниной. Особенное удивление возбуждали исполинские рыбы, присланные в Слободу из Соловецкого монастыря. Их привезли живыми в огромных бочках. Рыбы эти едва умещались на серебряных и золотых тазах, которые вносили в столовую несколько человек разом. Затейливое искусство поваров выказалось тут в полном блеске. Осетры и шеврюги были так надрезаны, так посажены на блюда, что походили на петухов с распростертыми крыльями, на змеев с разверстыми пастями. Хороши и вкусны были также зайцы в лапше, и гости, как уже ни нагрузились, но не пропустили ни перепелов с чесночною подливкою, ни жаворонков с луком и шафраном».
Так Алексей Толстой в «Князе Серебряном» описывает пир у Ивана Грозного (и это еще не вся цитата, дальше описываются десерты). И почему-то хочется верить Алексею Константиновичу, ну не придумал же это он сам? Понятно, что людям попроще такие яства и не снились, но общий уровень кулинарной культуры той поры понятен.
Блюда описывать можно бесконечно, но про печку русскую надо сказать отдельно. Удобная была штука. На ней, если верить сказкам, можно было лежать тридцать лет и три года. А можно было ездить. Но главных задач у печки две: жилище согревать и пищу в ней готовить. Жарочных поверхностей в русской печи не было, поэтому и жареные блюда в старину не упоминаются. Да не очень-то и хотелось. Жареное, как учит нас современная диетология, - оно все вредное. А вот вы кашу из печки пробовали? А хлеб, в печи приготовленный? А щи суточные? Сплошная польза – готовилось-то все без жира. Да и вкусно.
Потом, правда, печь становилась все большей редкостью, и манера приготовления пищи менялась. Да и блюд уж больно много новых появлялось. С одной стороны – естественный прирост за счет соседей: Сибирь, Малороссия, Башкирия, Астраханское ханство, Казанское много чего русской кухне дали. А уж когда Петр Первый реформы проводить затеял, так и хлынули в Россию вместе с военными да инженерными специалистами еще и повара заморские. Тогда так считалось: съездил в Европу на выучку, повара-легионера с собой привези. Ну, тут началось: паштеты, бутерброды, сыры… Оно вроде и вкусно, да как-то не патриотично. Хотя как раз эту часть петровских реформ русская знать встретила на ура. Бороды брить – «это нам не можно», а кушать вкусно всем понравилось.
